Человек эмоционален. Это факт! Эмоции, как пуповина, связывают нас с жизнью, благодаря им мы чувствуем ее вкус и не всегда это сладость нектара. В норме эмоции - это хор, в котором то и дело меняются солисты. Однако, в последнее время, в жизни многих ведущую партию исполняет «тревога» и ее присутствие на сцене несколько затянулось.
У Алексея Толстого есть стихотворение, которое, на мой взгляд, очень точно передает эмоциональное состояние человека, который постоянно находится в плену тревог - «Ты жертва жизненных тревог»:
Ты жертва жизненных тревог,
И нет в тебе сопротивленья,
Ты, как оторванный листок,
Плывешь без воли по теченью;
Ты как на жниве сизый дым:
Откуда ветер ни повеет,
Он только стелется пред ним
И к облакам бежать не смеет;
Ты словно яблони цветы,
Когда их снег покрыл тяжелый:
Стряхнуть тоску не можешь ты,
И жизнь тебя погнула долу;
Ты как лощинка в вешний день:
Когда весь мир благоухает,
Соседних гор ложится тень
И ей одной цвести мешает;
И как с вершин бежит в нее
Снегов растаявшая груда,
Так в сердце бедное твое
Стекает горе отовсюду!
С точки зрения эволюционной психологии, в малых дозах тревога нам даже полезна. Как пишет американский психолог Роберт Лихи в книге «Свобода от тревоги», «именно способность волноваться – планировать, продумывать заранее, наперед, принимать меры, прежде чем произойдет что-то ужасное, - позволила нашим предкам преуспеть в этом мире. Наша цивилизация частично построена на способности тревожиться». Эта мысль также встречается в нашумевшей книге израильского историка Юваля Ноя Харари «Sapiens: Краткая история человечества». Немецкий философ Мартин Хайдеггер считал тревогу неотъемлемой частью нашего существования, по его мнению, она предоставляет феноменальный базис, позволяющий раскрыть исходную целостность бытия "дазайн" (т. е. бытия-в-мире).
С физиологической точки зрения оптимальный уровень тревоги необходим человеку как средство повышения адаптации к меняющимся условиям среды, мобилизации резервов, подготовки к выполнению необходимых в грядущих условиях действий, особенно нужных для устранения грозящей опасности. Но если интенсивность и частота присутствия тревоги в нашей жизни увеличивается, то есть риск, что она станет хронической, то есть перерастет в генерализованное тревожное расстройство, например, которое характеризуется постоянной беспричинной тревогой на фоне обыденных событий, происходящих в повседневной жизни и не дающих повода для беспокойства. То есть в норме есть стимул и реакция на него. При тревожном расстройстве раздражителя нет или он минимальный, а тревога зашкаливает. Человек становится ранимым, подозрительным, беспокойным, пессимистичным, амбивалентным, пассивным. Очень частно при данном расстройстве пропадает сон, мышцы спазмируются, любая нагрузка приводит к повышенной утомляемости, начинаются головные боли. Согласитесь, картина не радужная. В таком состоянии сложно жить наполненной жизнью, принимать важные решение, объективно оценивать действительность и свои силы.
Тревога тесно связана со стрессом. Это некие психофизиологические «двойняшки». Но между этими двумя понятиями есть существенная разница: если упрощенно, то стресс – это реакция организма на угрозу, а тревога – это реакция на стресс. Известный канадский биолог и эндокринолог, венгерского происхождения, Ганс Селье, который активно занимался исследованием стресса, ввел такое понятие, как «адаптационный синдром», то есть биологический механизм, который позволяет нашему организму бороться со стрессом, который состоит из трех стадий, первая из которых – тревога.
Согласное исследованиям Селье, биологический механизм реакции тревоги следующий: сигнал бедствия посылается в часть мозга, которая называется гипоталамус. Гипоталамус обеспечивает высвобождение гормонов, называемых глюкокортикоидами. Глюкокортикоиды запускают выброс адреналина и кортизола. Адреналин дает человеку заряд энергии: сердечный ритм увеличивается, кровяное давление повышается, уровень сахара в крови также повышается. Эти физиологические изменения регулируются частью вегетативной нервной системы человека, называемой симпатической ветвью. Надпочечники начинают активно вырабатывать повышенное количество кортизола и находятся в состоянии гиперфункции.
Согласно статье «Тревога в неврологической и общесоматической практике. Современные аспекты терапии», опубликованной в «Русском медицинском журнале», в организме человека в ответ на активацию анксиогенных (тревожных) запускаются защитные естественные противотревожные механизмы. Селье называл этот механизм «стадией сопротивления». Баланс этих двух систем определяет развитие адаптации или дезадаптации. Другими словами, формирование физиологической тревожной реакции возможно только при адекватном сочетании активирующей и тормозной систем. При недостатке тормозных механизмов происходит избыточная анскиогенная активация (патологическая тревога), что приводит к истощению функциональных резервов и дезадаптации, то есть наступает третья стадия реакции на стрессовый фактор – «стадия истощения».
Также, в исследованиях Селье показано, что непредсказуемые и неуправляемые события более опасны, чем предсказуемые и управляемые. Когда люди понимают, как протекают события, могут повлиять на них или, хотя бы частично, оградить себя от неприятностей, вероятность стресса значительно снижается.
Экзистенциальный анализ считает, что тревога подсвечивает «небытие» в нашем существовании. То есть показывает, что в нашей жизни всегда есть место неудаче, ошибке, слабости и, наконец, смерти. Кроме того, тревога «вынимает» нас из сладости иллюзий, и, часто, разворачивает нас лицом к реальности. Но, одновременно, тревога защищает нас, указывая нам на опасность и мобилизуя наши силы. По словам ученика Виктора Франкла, экзистенциального терапевта Альфрида Лэнгле, она может «отбросить нас к самим себе, что важно для становления личности: показывает нам наши ограничения, помогает сформировать независимость». Тревога также способствует тому, что мы начинаем отчетливей видеть наши истинные ценности. Ощущая хрупкость жизни, мы интенсивней чувствуем ее ценность. Иногда тревога говорит нам о том, что мы хотим жить.
Так что же можно сделать, чтобы не дать зыбучим пескам тревоги поглотить себя? В целом экзистенциальный подход в психотерапии направлен на то, чтобы человек мог принять реальность, поскольку многое в нашей жизни – это данность, на которую мы не можем повлиять: любовь, мысли, чувства, социально-политический климат, погода и др. При этом речь не о том, чтобы плыть по течению, а лишь о том, чтобы, увидев объективную реальность, найти те сферы жизни, в которые я могу внести свой вклад.
Экзистенциальная терапия учит нас не убегать от страха и тревоги в зависимости, отрицание и иллюзии, а встретиться с ними лицом к лицу. Только так мы сможем как-то «обходиться» с неприятными чувствами и эмоциями, и найти максимально комфортный для себя выход из ситуации, основанный на принятии, а не на бегстве.
Для терапии тревоги также необходимо понять, какая это тревога – реалистичная или патологическая. Реалистичная тревога обращает наше внимание на объективную опасность и заставляет действовать. Патологическая же тревога парализует нас, сужает наше восприятие и искажает реальность.
К патологической форме тревоги относятся следующие формы:
- невротическая тревога: эмоциональная реакция на опасность, которая в данном случае либо воображаемая, либо не соответствующая уровню тревоги;
- тревожное расстройство личности: постоянное чувство тревоги и неуверенности, которое существует как личностная черта, как правило, с самого детства;
- психотическая тревога: очень сильные приступы страха, это приступ, который невозможно не заметить;
- экзистенциальная тревога: страх смерти и сильные переживания на этот счет.
С патологической тревогой человеку крайне сложно справиться самостоятельно, без квалифицированной психологической, а чаще, и медикаментозной помощи.
В заключении хотелось бы отметить, что, несмотря на неприятную палитру ощущений, которые человек испытывает, когда в него вселяются тревога и страх, именно они, согласно немецкому философу и психологу Карлу Ясперсу, являются спутниками «пробужденного человека». Там, где страх отсутствует, мы становимся поверхностным, говорит он. Через страх мы начинаем «наконец-то жить», считает Ясперс.
